Вечерний город тонет в утренней дымке.
***
Вот стоит мужик с бородой. Учитывая мой рост, он выше меня раза в три. Это я на глаз утрирую. Стоит такой в бейсболке, настоящей «косухе» и серых горнолыжных штанах. Откупоривает пиво, отщелкивает крышку и пританцовывает как большущий младенец - с этим пивом под громкую музыку из своего мощного плейера.
В танце он нечаянно подкрадывается ко мне. И тут же у меня вырубается мой старикашка-плейер. Мне обидно. Наверное, его орущий молодец не любит моего старичка.
«Отойди, суко, не трогай своими отрицательными фибрами меня и мою музыку», - думаю я.
Лицо у меня наплевательское, а в голове мысль о том, что в 17 лет я намного сильнее любила людей, и даже такого чувака полюбила бы. Он же, по сути, милый человек.
Все. Пора менять плейер. Это все он виноват, окаянный!
***
По обочине проспекта Вернадского бежит к автобусу брюнетка. Как раз в той самой прохладной дымке. Локти ее немного прижаты к ее туловищу, на плече – сумочка, на голове – берет. Юбочка по колено, сапожки на каблучках выгодно подчеркивают красоту икр.
У меня в ушах – Radiohead с песней All I Need, а по проспекту Вернадского бежит француженка. В общем, я спряталась в метро. Там, как в болоте - все серые и мухи не кусают.
***
В Сберкассе за моей спиной стоят бабушка с маленькой внучкой в пальтишке цвета бледной фуксии. Подходит моя очередь.
Бабушка: «Вот сейчас, Настенька, тётеньку пропустим и сами пойдем платить».
Стою, размышляю – то ли улыбнуться, то ли окрыситься вовне, то ли зарыдать. Ну, какая же я тётенька?
Настенька, тетенька – это твоя бабушка, а я помру раздолбайкой. Настенька, запомни, тётенек-раздолбаек не бывает. Они же вечные девочки. Они , очень даже может быть, дети вечные. В каком-то смысле.
Этот внутренний диалог с внучкой бабушки меня как-то утешил.
***
Сестра прислала приглашение в Израиль. А у меня ни заграна, ни денег. Говорю ж, раздолбайка. Тётеньку, блин, нашли.