Каждый раз, когда пишу, я чувствую, что предаю какого-то человека, или какую-то великую идею. Как-будто я занимаюсь сексом на людях или хожу голая по улицам. Да, скорее, голая брожу по огромному городу. Прохожие молчат – редко кто заговорит. Вот я совсем без одежды, и я не знаю, жирная у меня задница или нет, красивая ли грудь, тщательно ли я проэпилировала икры ног.
Что я вообще в таком виде делаю посреди этого города? Вполне возможно, меня никто не видит. Может, меня никто не замечает.
Однако ж, нет. Периодически кто-то осторожно трогает меня за плечо и говорит: «Девушка, вы такая первобытная, не стыдитесь кривизны своих ног. Хотя, нет, постойте, у вас не кривые ноги. Они очень даже ничего, ноги-то ваши. Не кривые вовсе».
Кто-то другой хватает меня за отросший затылок, обнимает и кричит: «Чувак! Чувак! Чувак! У меня нет слов! Ходи так всегда, это круто!»
Рано или поздно все исчезают. Я остаюсь одна. Одинокий человек ничего не теряет. Я продолжаю ходить в толпе и не знаю, что люди думают обо мне. Хуже всего – молчание. Я боюсь, что зря разделась, что всем наплевать на мою наготу, что меня просто нет. Мне страшно, что если я умру, то это будет просто жж-пост о смерти. А я смешаюсь с землей, и все меня скоро забудут.
Мне от этого так страшно, так хочется жить, хотя бы до сорока лет. В сорок лет мне стукнет бес в ребро, я втюрюсь в кого-то, кому 18 лет (сейчас этому человеку пять лет, ужас). Человек будет любить меня быстротечной, но искренней любовью. Я умру до того момента, как этот человек перестанет меня любить. Это будет похоже на потерянный рай. Тот прекрасный человек (он прекрасный, я знаю) будет питаться верой в неслучившееся счастье, не зная о том, что счастья не существовало никогда.
Бедный ребенок. Никогда не встречай меня, детка. Еще никто из моих любовников и любовниц не сказал богам спасибо за встречу со мной. Но сказал спасибо за все остальное, связанное со встречей. Или не сказал – зачем благодарить за то, что исчезло? Мы давно приняли тысячный по счету душ.
***
Мне пять лет. Детсадовская воспитательница ведет нашу группу в кино на мультфильмы. Мы шумным гуськом идем по гладкому тротуару. Стены домов – еще глаже. Они выкрашены свежей краской.
На мне платьице в горошек, белые гольфы и стрижка «горшок». Я похожа на детей из американских фильмов, на которых смотришь и не поймешь, мальчик или девочка. Но дитя настолько глазастое и интересное, что на это всем наплевать.
Мы с мамой ходим в молочный и хлебный, мама покупает плавленые сырки. Я держу ее за руку и иду, закрыв глаза. Подошвы моих красных сандалий изредка натыкаются на трещины в асфальте. Так интересно.
Но это не сейчас. Сейчас мы всей детсадовской группой идем смотреть «Ну, погоди!» в кинотеатр «Заря». У любимой воспитательницы Натальи Леонидовны «химия» на голове. И дочка у нее на целых два года старше нас, настоящая девочка-старуха.
Мы входим в тёмное пыльное помещение кинотеатра. Я всю дорогу страшно хочу в туалет «по маленькому». Но я терплю, потому что мне неудобно ныть про туалет, когда все предвкушают волка с зайцем.
Мультики интересные очень. Я неотрывно смотрю на большой экран, забыв про туалет. Я наполняюсь счастьем, а потом мы идем обратно в садик.
Солнце такое яркое. Я чувствую себя как в райском саду. К тому же на мне любимые белые гольфы и таинственным образом прицепленный к макушке бант.
Мне пять лет, и я в раю – в весеннем яблочном садике, где цветут деревья, трава ослепительно зеленая, а воздух свежий.
Невыносимо нужно снова оказаться там.