В середине воскресной ночи Джингуль Джакиповна резко выпала из глубокого сна.
Страшный шум ввинтился прямо в ухо. Было похоже на то, как если бы глупый кабан начал ломиться во входную дверь, пытаясь выбить ее с трех попыток.
А потом вдруг прекратил.
Слово-то какое, подумала она, «прекратил». Надо же было о чем-то думать. Тотчас же в ухо кто-то зловредно прошептал: «Прекрати, прекрати».
Джингуль стало так страшно, что она перестала даже дышать. И раскаялась в том, что живет одна - так стремительно, как никогда в своей жизни не раскаивалась.
Вконец притихнув и озверев, как заяц, она стала ждать новых ударов, теперь уж точно разнесущих в щепки ее одинарную дверцу цвета красного дерева.
Ожидание нового удара всегда страшнее ударной данности. Джи лежала как на иголках, а за окном как назло не делалось светлее.
Больше ничего не случилось, через какое-то время Джи заснула, вспоминая ушной шум и шепоток. Дверь у нее была деревянная, а звук ударов определенно напоминал атаку на железный забор.
«Звя-я-ак! Звя-я-я-ак! Звяк! Я глупый кабан! Хочу пожрать вкусных желудей!»
Откуда у ее уха взялось железо? Неоткуда ему было взяться.
Утром Джингуль решила, что грохочущее железо ей просто приснилось.
***
А всю следующую ночь за стенкой бесполое существо ласково бормотало слова под расстроенную гитару.
Ей сделалось очень спокойно от таких соседей, и она уснула. И была тиха, как труп, до самого утра. А на рассвете прямо в кровати стала петь что-то из «битлз».
Жизнь налаживалась.