Смотрю серебренниковский «Дневник убийцы». Я не знаю, хороший это сериал (телевизионный фильм?) или нет. Не думается об этом. Но какой-то он странный и страшный. Про Полину и Виталика. Виталик хочет жениться на Полине, а Полина убегает. И атлас мира противного цвета, как на моей полке, которой уже не существует в природе.
С другой стороны – не верю ничему происходящему. Не могу вжиться. Колокольников с двумя глазами однажды читал книжку на соседней скамейке у Патриарших, Исакова отвечала на мои вопросы в полутемном зрительном зале, еще одна актриса после утренней пресс-конференции на Мосфильме ворвалась вечером того же дня в ночной клуб, где я пила не помню с кем, и, всматриваясь в мое лицо, сказала: «Вот! Вот где я тебя видела!».
Не верю, что этот фильм не игра. Все игра. Понятно, как это снимали. Но почему-то страшно. Город вдруг замолкает. На сушилке замер бордовый свитер.
Сидишь в сумерках, смотришь на экран и думаешь о том, что где-то однажды решилась родиться во тьму. Или, напротив, пришла к свету. Потому что нельзя же родиться во тьму, если так сильно хочешь к свету. И в голову снова приходит драма. И, кажется, надо бы во Вгик, но мешает лень и желание побыстрее окунуться в деньги. Лишь бы не умереть грязноволосым алкоголиком с разочарованными глазами. Только не это. Вгик этому делу не поспособствует совершенно. Может, даже воспрепятствует. Но надо же за что-то цепляться.
Я бросаю мысли в несуществующее пространство.
А из открытого окна веет жареной картошкой. И этот запах усмиряет все порывы.