Белые березы в парке ровные, прямые. Уходят далеко, уменьшаются. А сознание у тебя чистое-чистое. Мысли абсолютно примитивные, простые, как три рубля, без витиеватости, без попыток что-то объяснить.
Чистые рубленые слова, отрезанные кусочки души, насаженные на шпили старых зданий.
Вечером по дороге домой Аманда Палмер кричит в наушниках что-то экспрессивное. Скребет изнутри и поет. Ты обнаруживаешь, что бежишь. Ноги несут тебя вдоль домов. Мимо твоего крыльца. Ты останавливаешься, а сознание бежит. Заворачивает за угол, скользит левой пяткой по луже, снова за угол, стучит подошвой по мокрому асфальту, перепрыгивает через забор, шумит в траве.
Вдруг останавливается. И возвращается к тебе, как в перемотке. Как собака в мультфильмах с длинной резинкой на шее.
Посреди соснового леса, как в кино, стоят девушки в красном. Они поворачиваются к тебе лицами и таращат свои оленье-коровьи глаза.
В сквере галдят птицы-верещуньи. Их плохо видно, но хорошо слышно.
У метро сносят хрущевки. Рубят большие деревья во дворах, оставляя пеньки и запах свежего дерева. Дождь стучит по затылку, жужжат бензопилы.
Да здравствует декаданс.